Описание службы

Место службы 393 сп 103 сд. Дата выбытия не ранее мая 1942 г.

Шафигулла Тимербаев едва достиг шестнадцати лет, когда началась война. Чтобы уйти на фронт, он с подлинно мальчишеской решительностью подчистил в паспорте одну – единственную цифру, успешно преобразив пятёрку в тройку. 1923 год для армии годился. Прошли полгода успешной учёбы в пехотном училище, и вот наконец-то он, юный, «с иголочки», лейтенант – на фронте. На всю жизнь запомнились свежеиспечённому лейтенанту изнурительные бои у Северского Донца, окружение под Харьковом. Годы спустя, уже после войны, в двух ученических тетрадках да объёмистом блокноте Тимербаев напишет от руки то простым карандашом, то шариковой ручкой: «Говорят, солдат помнит каждый бой – верно! Добавлю: солдат помнит и дружбу». Писатель Анатолий Филатов, лично знавший Шафигуллу Тимербаева, в своём очерке «Братство …за колючей проволокой», пишет: «В его безыскусных памятных заметках поражает удивительная простота и обыденность происходящего. Так, отмечает он, 18 мая 1942 года на советских позициях царило необычное затишье – «сушили портянки…» И – «от солдата к солдату передаётся какое – то таинственное, нервозное ощущение неизвестности», не вызывают на КП, не ставят очередных боевых задач. В этот день отдельные части 6-ой армии уже знали, что их начинает сжимать вражеское кольцо. «С 24 по 29 мая наши бои в окружении и ночные прорывы успеха не имели». Ещё 28 числа наткнулись на командира своей дивизии Якуба Джангировича Чанышева. «Он стоял с комиссаром дивизии Тимофеевым и направлял разрозненные подразделения уцелевших частей в район последнего (!) прорыва. Комдив Чанышев был моим земляком из Башкирии. Я очень гордился своим командиром, коммунистом с 1917 года, участником первой мировой войны, награждённым за отвагу Георгиевским крестом».

Тимербаев остался добровольцем остановить немцев, пока выйдут из окружения, за что генерал Чанышев лично пожал ему руку. Для Тимербаева и тех, кто уцелел в его взводе, прорыв этот и в самом деле оказался последним, а когда он, раненый, очнулся, кругом лежали убитые да ходили, переговариваясь, вражеские солдаты.

Так Тимербаев оказался в плену. Ещё на оккупированной территории СССР, во Владимире – Волынском, где фашисты организовали вербовочный центр антисоветских формирований (лагерь 365 «Норд»), кто-то из своих посоветовал Тимербаеву скрыть, что он – офицер. Немцы поверили: слишком молодой, он и в самом деле выглядел почти мальчишкой. Тимербаев решает скрыть не только своё воинское звание, но и свою национальность. Татарин Шафигулла Тимербаев становится Тимофеевым Александром Борисовичем. Получилось, что он взял фамилию комиссара Тимофеева, который вместе с земляком – комдивом встретился в те трагические часы их последнего прорыва. Так появился на свет «Сашка» Все фашистские лагеря были для Сашки примерно одинаковы: колючая проволока, вышки с часовыми, всюду – грязная, тяжкая и всегда нескончаемая работа. Вооружённые конвоиры с собаками, везде – одинаковая бурда из брюквы, шпината и. реже, - нечищеной картошки да похожий на замазку кусочек эрзац – хлеба пополам с опилками; всюду – неизменный окрик «Ауф!», а за этим коротким словечком – такой же всенепременный пинок кованым сапогом или удар прикладом.

Во время пребывания в лагере нижнебаварского города Хаммельбурга Сашка свёл тесное знакомство с Олегом Ходжаевым из Узбекистана. Они быстро подружились и даже вскоре стали вынашивать план совместного побега из лагеря. Побег совершили 7 ноября 1942 года. Даже выбором даты побега им хотелось «насолить» конвоирам. Схватили их на четвёртые сутки – сказалось полное отсутствие опыта в подобных делах, да и как говорит русская пословица, «голод – не тётка». Друзья решили, что сердобольное сердце женщины, пусть даже и немки, тронуть легче. В дом на окраине деревни смертельно голодный и  уставший Сашка вошёл к старухе, а нарвался на здоровенного верзилу – сына в военной форме – прибыл некстати повидаться с мамашей… Друзьям после жестокого избиения не суждено было больше находиться даже за одной колючей проволокой. Сашку этапом угнали в город Крейцхайм, где его уделом стала каторга на железной дороге. Однако побег в жизни Сашки стал своего рода яркой  временной точкой отсчёта.

В 18 лет в концлагере он провел боксерский бой с боксером фашистом. Единственный из концлагеря, который выдержал три раунда, в 3-ем раунде отправил немецкого боксёра в нокдаун, за что был сильно избит конвоиром. После боя ему дали кличку «Сашка У-2"»

В дальнейшую его судьбу вместилось много событий. Самое главное: полный разгром немецких войск под Сталинградом. Победное эхо его стремительно докатилось и до гитлеровских концлагерей. «После Сталинграда и общего отступления из России влиять на военнопленных становилось всё труднее», - признался в 1945 году на допросе бывший бригаденфюрер СС Шеленберг. И действительно подпольные лагерные суды военнопленных самостоятельно выносили приговоры выявленным в лагерной среде предателям, запятнавшим себя сотрудничеством с фашистами. Рабочая команда, в которой находился Сашка, дружно провела забастовку – вещь дотоле неслыханная.

Летом 1943 года Сашка совершает свой второй побег, который, правда, уже через неделю был пресечён: он и трое его товарищей попали в засаду. Расправа была, как всегда, скорой:  жестокое избиение, 14 суток карцера, три месяца на лесоповале в лагере штрафников. Суровый климат, гористая местность под Гойбергом, морозы 15 градусов и ниже при высокой влажности воздуха запомнились Сашке надолго. Отсюда с двумя единомышленниками он совершает свой самый дерзкий, третий побег: среди бела дня, буквально на виду конвойных, одевшись «под немца», «проконвоировал» он Васю Федяева и Володю Рыбоконь по центральной улице города до самой окраины. За целый месяц, в ночное время, они прошли всю Германию, но были схвачены на польской границе. И снова – допросы, избиения, карцер, лагерь для штрафников и опять его, едва живого, - на лесоповал и заготовку дров для немецкого гарнизона в Гойберге. Сашка, что называется, уже «дышал на ладан», но, видимо, слава «трижды беглеца» обратила на него пристальное внимание товарищей из подпольного комитета сопротивления фашистам – они – то и позаботились о том, чтобы поместить молодого парня в госпиталь (Сашка даже не представлял, что таковой есть). Всё было разыграно как по нотам: «приступ» неожиданно резкой боли в животе у только что основательно избитого охранниками беглеца выглядел, очевидно, вполне натурально. К вечеру конвой доставил  «больного» в лагерный госпиталь города Роттвейль, удачно избежав при этом осмотра немецким врачом.

…Русский медперсонал здесь возглавляли опытный хирург Александр Успенский и его молодой коллега Сергей Чирков (оба военнопленные). Последний, как и Сашка, оказался родом из Башкирии. Сделав земляку в срочном порядке ложную операцию (по легенде, аппендицит), Сергей Чирков зашивал рану, когда неожиданно вошёл немецкий доктор и потребовал показать ему вырезанный аппендикс. К счастью, в эту минуту не потерял самообладания ассистировавший санитар – француз, и спокойно ответил, что он его уже выбросил.

На другой день после операции Сашка лежал на больничной койке и просто наслаждался давно позабытым ощущением покоя – покоя от высасывающего силы труда на лесоповале, от злобного ворчания специально натасканных на людях овчарок, от не менее злых немецких охранников и в особенности от зверских побоев, следы которых, будто короста, покрывали всё его тело. Впрочем, телом в обычном смысле даже и трудно было бы назвать этот обтянутый сухой желтоватой кожей скелет смертельно уставшего человека без возраста. По документам ему было – двадцать лет.

Этот человек вошёл в палату и вышел из неё бесшумно и быстро, как тень, оставив на тумбочке чашку кофе и несколько галет. От неожиданности Сашка не успел даже сказать ему «спасибо». Израненный сосед по койке объяснил, что приходил индиец, всего их здесь, в лагерном госпитале, человек двадцать. Это были военнопленные из союзных войск Британского содружества. «Не привыкший в плену к чьему - либо вниманию, - вспоминал Сашка через 40 лет, - я воспринял это как сон наяву и даже в дальнейших своих размышлениях укрепился в мысли, что в жизни нашей случаются моменты некоей сказочности». Товарищи по палате рассказывали Сашке: «Эти ребята часто делятся с нами своими продуктами, им Красный Крест помогает. Им за симпатию к русским перепадает не только от немцев, но нередко и от самих англичан». Проглотив галеты и кофе, Сашка почувствовал, по его выражению, «нечто небывалое и сверхприятное». Вспомнилась привольная Башкирия, город своего детства Белебей, речка с ласковым названием Усенька, где вместе с друзьями купались  и занимались рыбалкой…

Здесь в плену Шафигулла познакомился с индусом Талипом, с которым близко дружили и после войны.

До освобождения из неволи оставался ещё год. Выжить удалось в силу непокорённого, не сломленного духа советского воина и боевого братства за колючей проволокой.

В 19 лет в третий раз сбежал с плена – на этот раз удачно. Воевал в Югославии, за что получил Орден. В 20 лет ему было присвоено звание старший лейтенант.

Жизнь после войны

После войны в 25 лет Шафигулла Тимербаев был осуждён в СССР, за то что не отдал орден, присвоенный ему в Югославии. В 26 лет был освобождён как участник Великой Отечественной войны. После себя Тимербаев Шафигулла Бадыкшанович оставил четверых детей, самый младший из них. Шафигулла Бадыкшанович очень любил спорт. В 9 лет он отвёл младшего сына в футбольную секцию. Сегодня Марат Шафигуллович Тимербаев и его сын Олег Маратович тренеры по каратэ.